Сегодня мы слышали Евангелие, в котором говорится, что Господь Иисус Христос ушел из той местности, где проживали благочестивые иудеи. В то время Палестину населяло множество разных народностей, но только этот богоизбранный народ правильно чтил Бога. Господу нужно было пересечь местность, где жили так называемые финикийцы. Иначе их еще называли сирофиникийцами, в отличие от тех финикийцев, которые населяли область возле знаменитого города Карфагена, некогда соперничавшего своим военным и торговым могуществом с Римом.
И, выйдя оттуда, из пределов Геннисаретских, Иисус удалился в страны Тирские и Сидонские. «Но как же Он ученикам Своим говорил: «на путь к язычникам не ходите» (Мф. 10:5), а Сам теперь вступил на этот путь? – вопрошает святитель Иоанн Златоуст и отвечает: – Во-первых, Он не обязан был Сам исполнять то, что заповедал Своим ученикам; во-вторых, Он шел в эти страны не проповедовать, на что указывает и Марк (Мк. 7:24), говоря, что Господь желал, но не мог утаиться. Как не следовало идти Христу к язычникам первым, так не сообразно было с Его человеколюбием удалять их от Себя, когда сами они приходили, сами Его искали. Да и апостолам Он не вовсе запретил ходить на проповедь к язычникам, ибо сказал: «идите наипаче» (преимущественно) к погибшим овцам дома Израилева (Мф. 10:6)». Впрочем, из слов евангелиста следует, что Господь не входил в эти страны, а только близко подходил к их границам, ибо святой Матфей говорит далее: И вот, женщина Хананеянка, родом сирофиникиянка, язычница, которая однако же с благоговейным вниманием прислушивалась к народной молве о Христе Спасителе, выйдя из тех мест, выйдя из области Тира и Сидона, кричала Ему, Господу…
Конечно, в каждом народе есть люди, благочестивые от природы, которые стремятся к Богу наперекор тому нечестию, которое господствует в окружающем их обществе. Видимо, таким человеком и была женщина, о которой повествует сегодняшнее евангельское чтение.
Далее из евангельского повествования мы узнаем, что Спаситель разговаривал с ней, как кажется, даже грубо. Для того чтобы понять причину этого, нужно вспомнить, что представляла собой эта народность – хананеяне, или финикийцы (это более позднее их название), и какой образ жизни они вели.
«Когда слышишь название Хананеянка, – говорит святитель Златоуст, – то представь себе тот беззаконный народ, который извратил в самом основании законы природы, и уразумей силу пришествия Христова.
Те, которые были изгнаны, чтоб не развратили Иудеев, теперь больше Иудеев оказывают усердия. Они выходят из пределов страны своей, и сами идут ко Христу, а Иудеи и пришедшего к ним Христа гонят от себя. Смотри же, каких благодеяний достойна эта жена. Она не смела прийти в Иерусалим, потому что считала себя недостойной; а что пришла бы и туда видно из того, что вот теперь она вышла из пределов земли своей. Подлинно, трогательно было видеть жену, вопиющую с такой жалостью, мать, умоляющую о своей дочери, так жестоко страждущей; она не смела привести беснующуюся к Учителю, но, оставив ее дома, сама умоляет Его и объявляет только болезнь, ничего более не прибавляя. И не зовет Его в дом свой, подобно тому князю, который говорил: «приди, возложи на нее руку Твою» (Мф. 9:18), или тому цареву мужу, который сказал: «приди, пока не умер сын мой» (Ин. 4:49); но обращается к милосердию Владыки и вопиет, прося помилования не дочери своей, но себе самой, помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется. Дочь моя не чувствует болезни своей, а я терплю тысячи различных мучений, я больна, я чувствую болезнь, я беснуюсь и сознаю это!»
Эта женщина имела понятие о пришествии в мир Мессии, Христа. Об этом говорит ее возглас: «Помилуй меня Господи, сын Давидов», – она знала, что Христос должен быть сыном, то есть, говоря современным языком, потомком царя Давида. Имела она и некоторое понятие о благочестии. Более того – несмотря на то, что она росла в среде, где была распространена такая ужасная религия, тем не менее, она взывала ко Господу, исповедуя Его Христом, чего не хотели делать богоизбранные иудеи. Несмотря на то, что воспитание и культура ее народа препятствовали ей уверовать в Мессию, она имела большую веру, чем иудеи, которым все способствовало к тому, чтобы они приобрели веру во Христа, но которые сами этому противились.
«Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его, приступив, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами». По-славянски сказано: «вопиет вслед нас». Видимо, вопль ее был столь громким, частым и надоедливым, что ученики, зная, что Господь может совершить все, стали упрашивать Его, чтобы Он пожалел ее и удовлетворил ее просьбу. Таким образом, этот неприличный шум прекратился бы, а они бы перестали привлекать к себе внимание людей.
«Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева», иначе говоря, к тем, кто принадлежит к Церкви. Ученики, видимо уже не зная, что сказать, замолчали, но женщина проявляла настойчивость. Несмотря на то, что ею как бы пренебрегли, потому что Господь молчал, показывая, будто бы Ему нет никакого дела до ее нужды, «она, подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне».
«О жено, – восклицает св. Иоанн Златоуст, – неужели ты имеешь более дерзновения, более мужества, чем апостолы? «Нет, – говорит она, – я не имею ни дерзновения, ни мужества, – я стыжусь, но употребляю дерзость вместо мольбы. Может быть, Он почтит такое мое дерзновение» … Но разве ты не слышала, что Он сказал: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева?» – «Слышала, – говорит, – но Он – Господь». Потому-то она и не сказала: «попроси и помолись», но – «помоги мне!» И Господь видел сердце ее, видел, что она перенесет и большее еще испытание, радовался духом, что может на ее примере показать ученикам Своим, какова должна быть вера, и вот, Он прерывает молчание и обращается к ней, но – с таким ответом, который был прискорбнее самого молчания.
«Он же сказал в ответ: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам».
Мы знаем о культе хананеев, понимаем, почему Господь так ответил. Истинно верующих Господь называет овцами и даже больше – детьми, а хананеев – псами, потому что религия совершенно их развратила, превратив их почти в животных. Если религиозность толкала их на ритуальное детоубийство, на ритуальную проституцию, то, на что же они были способны вне храма? Им позволялось делать все что угодно.
«Он же сказал в ответ: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам. Она сказала: так, Господи! Но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их». Господь обличил нечестие ее народа, но она не проявила никакого возмущения или негодования, как это обычно бывает в подобных ситуациях. Многие люди очень болезненно переносят, когда задевают их национальные чувства (мы знаем это по собственному опыту), даже если обличение, может быть, в чем-то справедливо. Хананеянка же проявила смирение и полное согласие с тем, что религия, которую в то время исповедовали иудеи, – истинная, а религия ее соотечественников – нечестивая и богомерзкая. Сказав: «Так, Господи!», она как бы согласилась: «Да, правильно, мы недостойны милости по своим грехам, нечестию и заблуждениям, только истинно верующие достойны всех благодеяний», однако добавила: «но и псы едят крохи, которые падают со стола их господ». Женщина вступила в благочестивый спор со Спасителем, и возражение ее было наполнено столь искренним смирением, что Господь, попросту говоря, более не имел что ей сказать. Так смирение привлекает к нам милость Божию даже тогда, когда мы ее недостойны.
Итак, женщина согласилась с тем, что псы, действительно, недостойны хлеба. Вера, признание истинной религии выразились как в этом, так и, самое главное, – в дерзновенной просьбе наперекор тому, что ее презрели и не захотели слушать. И она добилась своего. «О, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась дочь ее в тот час». По одному слову Господа Иисуса Христа, бесноватая дочь этой хананеянки мгновенно выздоровела.
Теперь стало ясно, почему Господь медлил исполнить ее мольбу: Он хотел показать все дивное сокровище ее веры и смирения. «Какая твердость духа, – замечает святитель Златоуст, – Он говорит: “нехорошо”; она отвечает: «так, Господи!». Видишь ли ее смирение! Иудеи говорят: «мы семя Авраамово… одного Отца имеем, Бога» (Ин. 8:33, 41); она же называет себя псом, а их господами, и за это соделывается чадом». До сих пор она слышала только укоризны, теперь внимает словам высшего благодатного утешения и похвалы: «Тогда Иисус сказал ей в ответ: о, женщина! велика вера твоя». До сих пор Господь отказывал ей в малейшем даре, теперь же открывает перед ней всю сокровищницу даров Своих и велит ей брать, сколько хочет: «да будет тебе по желанию твоему» (иди домой, бес уже вышел из дочери твоей! И это творческое да будет стало делом). «И исцелилась дочь ее в тот час», так что, возвратясь в дом, женщина нашла дочь свою спокойно лежащей на постели. Такова сила неотступной молитвы: Бог хочет, чтобы мы в своих нуждах сами больше просили Его, чем другие за нас. Если Бог медлит, это не значит, что Он отказывает…
Господь дает духовный хлеб, для того чтобы мы насытили свою умирающую от духовного голода душу. При каком условии мы можем получить просимое? Как мы можем исцелить свою душу, которая подобно дочери хананеянки «зле беснуется», ибо страсти так изнуряют наше внутреннее существо, что мы не владеем собой, становясь как бесноватые? Как бесноватые совершают безумные поступки, иногда даже опасные для их жизни, так и мы грешим, подвергая опасности свою душу, прежде всего, в отношении ее участи в вечности. Но наши безумные поступки приводят к печальным последствиям также и в этой жизни, ко всяким земным бедам и несчастьям.
Что же нам нужно делать? В чем мы должны подражать евангельской хананеянке, чтобы, подобно тому, как она получила просимое – исцеление своей дочери, и нам получить исцеление для своей души?
Во-первых, она имела веру. Выражаясь привычным для нас языком, она осознавала, что православная вера, то есть вера правильная, выше всех других религий. Она не побоялась признать, что ее соотечественники заблуждаются, и имела мужество отречься от заблуждений своего воспитания и от всего того, чем дорожит человек под предлогом патриотизма. Итак, во-первых, превыше всего для нас должна быть истина, истинная религия.
Во-вторых, хананеянка проявила особенное усердие и ревность в вере, показав, что верит не отвлеченно, не только умом, но и сердцем. Наперекор, казалось бы, полному пренебрежению, которое проявил Спаситель, она не уставала вопить ко Господу и исповедовать его Христом (ее слова: «помилуй меня, Господи, сын Давидов» говорят как раз об этом). Она исповедовала Его всемогущество словами «помилуй меня», зная, что Он может совершить все, что захочет. У нас же часто бывает так, что мы на словах признаем Православие истинной религией и говорим, что правильно верим, а ревности в вере не проявляем.
И наконец, самое главное – это то, что дерзновенная молитва хананеянки соединялась со смирением. На наш взгляд, это вещи, противоречащие друг другу. Нам кажется, что если у человека есть смирение, то он не имеет никакого права на дерзновение, мы считаем это проявлением гордости. И наоборот, если человек проявляет дерзновение, то значит, ему уже не нужно смиряться. Однако нам кажется так только потому, что мы не имеем духовного опыта, а иногда просто потому, что мы оправдываемся, не желая проявить должного усердия. Потому-то мы и не получаем того, о чем просим Бога, прежде всего, в отношении своей внутренней жизни – не исцеляемся от беснования, причиняемого нам страстями. Хананеянка же дерзновенно и неотступно молилась и при этом признавала себя недостойной благодеяний Божиих, будучи согласной и на самые крохи милости Божией. По своей вере она получила просимое – исцеление дочери.
Так и мы должны сочетать в себе две вещи: неотступную и дерзновенную молитву с глубочайшим смирением, – то есть, признавая себя недостойными, должны понимать, что, кроме Единого Бога, нам больше не у кого просить милости. Никто, кроме Него, не может помочь нам и помиловать, что и заставляет нас быть дерзновенными. При таком сочетании смирения с дерзновением и бывает плод, как сказал один подвижник, «молитва рождает смирение, а смирение рождает молитву».
Потому и должны мы научиться неотступно вопить ко Господу, хотя бы нам казалось, что Он нас совершенно не слышит и какое-то время остается безразличным к нашему молитвенному воплю. Проявив смирение, которое выражается не только в признании своего ничтожества и недостоинства, но и в том, чтобы продолжать просить, когда тебя отвергают и унижают, мы получим исцеление души. Мы получим его в тот час, когда приобретем такое же глубокое смирение и такое же неотступное молитвенное дерзновение, какое имела язычница-хананеянка.